Нам есть кем гордиться

80 лет назад, 16 апреля, было учреждено звание Героя Советского Союза. Высшей награды СССР удостоены 16 наших земляков
Во втором издании книги «Золотые звезды калининцев» генерал-майора запаса Ивана Александровича Долгова, которая вышла в свет в 1969 году, перечислены 296 Героев Советского Союза, наших земляков из тверской земли. Из них 16 Героев – бологовцы.

Кстати, по числу Героев Советского Союза, получивфших это высокое звание во время Великой Отечественной войны, наша бологовская земля значится в «призерах». Больше Героев родилось и проживало лишь в областном центре, тогда еще Калинине, и в Калининском районе. А в Бологовском районе обладателей этой высшей награды СССР - 16. Так что нам с вами есть кем гордиться!
Звание Героя Советского Союза было учреждено 16 апреля 1934 года.
По случаю этой даты, а также в связи с приближающейся 69-й годовщиной Великой Победы хотелось бы вспомнить об одном из наших бологовских Героев Советского Союза – Иване Леоновиче Белове. Он родился в 1918 году в деревне Кулотино Новгородской области. В войну был четырежды ранен и заслужил свое высокое звание на фронте.
Иван Белов долгие годы после войны жил в Бологое. И, что важно и интересно, он всерьез занимался литературной деятельностью. Поэтому отметить юбилей учреждения звания Героя Советского Союза захотелось несколько необычно – публикацией практически неизвестного рассказа Ивана Леоновича Белова «На станции Шепетовка», повествующего о начале войны. Он был впервые опубликован в 2005-м в литературном альманахе «Тверь».

На станции Шепетовка
«Война началась неожиданно, на рассвете 22 июня 1941 года, когда мы, слушатели интендантских курсов, спали без задних ног при настежь открытых окнах… В помещении, где мы спали, было тихо и уютно, в открытые окна вливался ароматный запах каштанов, яблонь и вишен. Спали мы как убитые. Дежурный по курсам Дьяченко подошел к раскрытому окну. В этот момент там, под высокими каштанами и яблонями, разыгрывалась душещипательная трагедия. Дворовая кошка охотилась на воробья…
Курсант Дьяченко увлекся этим зрелищем и на время забыл про свое дежурство. Разве тогда могло ему прийти в голову, что именно в это время, в этот предутренний час коварный враг точно так же, по-кошачьи, подкрадывается к нашей западной границе, что фашистские самолеты уже подлетают к Киеву, чтобы через минуту-другую обрушить свой смертоносный груз на головы мирных жителей, что судьбы и жизни миллионов людей повисли на волоске…
И эта роковая минута наступила. Над самыми крышами домов на пониженной скорости проревели самолеты с опознавательными знаками Германии…Завтракали в тревожном ожидании - что же будет дальше? Ни каша, ни компот в рот не лезли. Очень скоро в небе снова появились немецкие самолеты, и началась бомбежка…
Все наши курсанты выстроились в очередь перед руководством курсов с просьбой немедленно отправить нас на фронт. Но решения этого мы так и не добились. Тогда мы составили письмо к командующему Киевским военным округом. С этим письмом в штаб округа отправилась целая делегация. Нас приняли, выслушали и… пошли нам навстречу. Таким образом я оказался в группе курсантов, которые вскоре были отправлены на фронт.
На одиннадцатый день войны, а точнее, 3 июля, мы были уже на железнодорожном вокзале и ждали отправки. Нам был предоставлен эшелон, составленный из одних пассажирских вагонов. Нам вручили три ручных пулемета системы Дегтярева. Другого оружия у нас не было. Начальство курсов сказало, что мы получим оружие по прибытии на место, то есть на фронт. Мы приняли решение установить пулеметы на крыше трех вагонов и организовать возле них круглосуточное дежурство.
Железная дорога, по которой мы ни шатко ни валко продвигались, была забита составами, но нас, едущих на фронт, старались не задерживать. Впереди была станция Шепетовка, и мы все рассчитывали на остановку там. Однако до вокзала наш эшелон не дошел…
Мы попали в бомбежку. Одна из бомб угодила в соседний вагон, и мы все после взрыва, словно перышки, слетели с крыш вагонов и попадали в песок возле полотна железной дороги. К счастью, у меня и моих товарищей не было переломов, и мы отделались лишь ссадинами и синяками. А тем временем бомбежка продолжалась. Это был просто ужас! Побитые, изрешеченные осколками и пулями, горящие вагоны, искореженные рельсы, изуродованные пристанционные строения, и все это на фоне стонов, криков, беспорядочной стрельбы…
На смену «юнкерсам» прилетели «мессершмитты». Сбросив бомбы, они стали кружить над Шепетовкой и поливать станцию пулеметным огнем. Чувствуя полную свою безнаказанность, фашистские стервятники били по семафорам и окнам жилых домов, по кошкам и собакам, в ужасе метавшихся по улицам, по людям, не успевшим укрыться от налета, и даже по белым простыням, висевшим во дворах между яблонями и вишнями…
Выбрав местечко посуше, Белоличко прилег на землю и стал готовить пулемет к стрельбе по самолетам. Оставалось ждать, когда кто-то из стервятников приблизится на досягаемую дистанцию и попадет в прицельную рамку.
- Ишь, подлюка, что делает! - слышу я негодующий голос Семенова. - На детей сволочь бросается… Был бы у меня пулемет, - при этом он бросает нетерпеливый взгляд на Белоличко, который, как ему кажется, все почему-то медлит… - И вообще… едем на фронт с пустыми руками! - И снова негодует:
- Смотрите, ведь угробят ребят, варвары!
Я гляжу в ту сторону, куда с тревогой смотрит мой напарник, и у меня холодеет сердце. Там, возле домиков станции беззаботно играют в детской песочнице ребятишки – мальчик и девочка в цветастом платьице. Им было так хорошо в этой песочнице, под теплым июльским солнышком, что они даже не замечали, что творится вокруг. Лишь изредка, отвлекаемые ревом моторов, они поглядывали без особой опаски на проносящиеся над их головами самолеты, даже не подозревая, какая опасность нависла над ними.

А немецкий самолет, снова набравший высоту, опять вошел в пике и дал короткую очередь. Одну, потом вторую… Взрывая фонтанчики песка, пули прошлись по песочнице у самых ног малыша. Брызнувший песок угодил мальчишке в глаза, он заплакал и стал тереть глаза кулачками. Девочка, отбросив в сторону совок, с тревогой и недоумением смотрела на него, по-прежнему не понимая, что же с ними происходит.
Фашистский самолет снова сделал разворот и лег в пике, намереваясь повторить свою атаку на «вражеский стратегический объект» – детскую песочницу. Пулемет фашиста, нацеленный на ребят, и пулемет Белоличко, направленный в сторону врага, готовились открыть огонь почти одновременно. От того, кто первым нажмет гашетку, сейчас зависела жизнь двоих беззащитных детей.
Не знаю, что думал в тот момент Белоличко, но я молил Бога и самого Белоличко, чтобы он не промедлил, не упустил момент… И Белоличко оправдал надежды. На какую-то долю секунды он успел опередить противника…
Охваченный пламенем, оставляя за собой хвост черного дыма, фашистский стервятник стал падать на землю. Мы ликовали! Впрочем, в эту минуту, переполненные чувством праведной мести, мы, конечно же, даже не представляли, сколько долгих и трудных лет предстоит нам пройти по дорогам проклятой войны, сколько смертей перевидать, скольких боевых друзей оставить на поле сражений. Но эта картина – падающий на землю самолет – нет-нет да и возникнет в памяти. И тут же вспоминается другое – детская песочница возле дома, а в песочнице, под теплым солнышком, посреди ревущегося грохота бомб, посреди свиста пуль – беззаботно играющие дети.
Тогда нам удалось уберечь их от этого ада. Но ведь это было лишь начало. А так хотелось верить…»
Подготовил к публикации В. Тимашев
На снимке: И.Л. Белов в уже зрелые годы, фото из его архива