Город Бологое
Тверская область
Тверская область
№19 от 11 мая 2022 года
Матрёнин эшелон
В августовскую ночь 1942 года военный эшелон вывозил из Торопца через Бологое на Большую землю ребятишек, спасенных от смерти и фашистской неволи. Возглавляла этот ребячий дивизион партизанка, 22-летняя учительница Матрёна Вольская.
Бологое встретило их бомбежками. Но к ним было не привыкать: юные участники операции «Дети» насмотрелись на всякое. А началась операция в смоленских лесах. Проводило ее партизанское соединение «Батя».
Ни тогда, ни долгие десятилетия потом Матрёне Исаевне не приходило в голову думать о себе как о человеке, совершившем подвиг, хотя именно она возглавила и провела самую крупную операцию по спасению детей в военное лихолетье.
В 1986 году вышло в свет первое издание книги «Операция «Дети», написанной на основе писем и воспоминаний
«Изъять и отправить»
На оккупированной захватчиками Смоленщине хозяйничали фашисты, а в глубоком тылу с вражеской нечистью боролись народные мстители. Повсюду разыгрывались жуткие трагедии. Вот отрывок из письма того времени: «Дорогая Веруся, голубка моя! Немцы совсем озверели. Фашистские банды за три дня сожгли 24 деревни. Деревню Кишкинцы сожгли, население поголовно уничтожили. Чудом спаслись двое из 75 жителей. Детей рядами клали на дорогах. Затем подавили их танками. Одну женщину бросили в огонь, когда ее дом уже догорал, затем туда же бросили трех ее малюток. Трудно представить, что там творилось. Кажется, камни поднялись бы и посыпались на головы злодеев… Наш дом сгорел, я видел только Неллину кровать…»
В апреле 1942 года в нацистских штабах была издана директива, предписывающая «немедленно приступить к изъятию или принудительной депортации» рабочей силы в захваченных районах, «мобилизовать прежде всего гражданских лиц, начиная с пятнадцатилетнего возраста». Позже вышло более жесткое предписание: «Изъять все пригодное к работе население… и отправить в Германию». А непокорных… В деревне Марково пылали две березки, облитые бензином, и привязанные к ним девочки...
Как спасти детей?
В мае 1942 года в партизанском краю на Смоленщине начали секретно разрабатывать операцию «Дети». Чтобы спасти их от расправы и угона в неволю, командиры партизанского соединения приняли решение собрать ребят в отряды и вывести в советский тыл, на Большую землю. Партизаны обследовали вероятные маршруты перехода, обратились за помощью к командованию нашей 4-й ударной армии, в расположение которой должна была выйти колонна, чтобы при возможно меньшем риске доставить детей и подростков к станции Торопец.
Торопецкий район в январе-феврале уже был отбит от оккупантов. Сюда и наметили проложить 200-километровый коридор спасения по лесам и болотам. Но кому доверить эту опаснейшую операцию?
Выбор пал на Мотю Вольскую. Матрёной Исаевной ее называли только в школе, где она преподавала вместе с супругом Михаилом Архиповичем. В партизанском отряде молоденькую учительницу уже в марте 1942 года представили к ордену Красного Знамени. Но у бесстрашной партизанки сердце невпопад заколотилось, когда до Моти стал доходить истинный смысл задания: из-под носа у немцев, по минным ловушкам и болотным топям вывести детей за линию фронта, прочь от смерти и рабства. А под сердцем давала о себе знать и другая жизнь: Мотя ждала ребенка.
Оттягивать начало операции было нельзя: партизаны получили сведения, что каратели готовят новую отправку подростков в Германию. Но сколько будет ребят? В ночь с 22 на 23 июля от ворот деревенской школы в Елисеевичах отошла колонна в полторы тысячи человек. Вслед потянулись повозки с нехитрым скарбом и скудными запасами еды, что смогли собрать в дорогу сыновьям и дочкам родные. Все тяготы пути с этих минут ложились на Матрёну Вольскую и ее помощниц - учительницу Варю Полякову и фельдшера Катю Громову. Чем дальше продвигались, тем больше разрасталась колонна: прибавлялись десятки ребятишек, укрывавшихся в лесах от немцев.
В голове металось множество вопросов: смогут ли уберечь всех? Пройдут ли? Не придется ли голодать? А если налет? Но действительность оказалась страшнее.
По партизанскому коридору
Уже на первой ночевке Моте сообщили, что немцы разбомбили лежнёвку, по которой предполагалось переходить болото на пути через линию фронта. Пришлось менять маршрут и вести детей более сложной дорогой, перебираться через топи. На помощь пришли партизаны-проводники.
Колонна двигалась четвертые сутки, а половины пути так и не сумели одолеть. Не выдержав, пали лошади. В июльском мареве ребята молча переставляли босые ноги, спотыкаясь и сбивая их о корни деревьев. Все ждали привала в Ильине, где предполагалось получить продукты.
У Моти ныло все тело. Начал беспокоить будущий ребенок. Перед глазами вспыхивали радужные пятна, и вдруг полыхнуло целое зарево. То был не мираж - впереди загрохотало, послышались крики: «Ильино бомбят! Ильино горит!». Матрёна пошатнулась - до села оставалось полчаса ходу. А если бы они не запоздали в пути и сейчас были там?
Надежды на Ильино рухнули. Питания нет. А тут еще доложили, что снова появились «лишние»: полсотни юных смельчаков из Бельского района. Почти сто километров одолели, уходя от фашистов.
Положение становилось критическим. Брели мимо освобожденных деревень, но жителей почти не было: фашисты похозяйничали крепко - кругом пепелища да развалины. Завидев колодец, бросались к нему и тут же отходили - оставленные нашими бойцами таблички предупреждали: «Воду не брать! Отравлена» или «В колодце трупы». У ручейков, водоемов издали были заметны знаки: «Мины!».
Без воды было тяжелее, чем без хлеба. Утром 28 июля вышли к реке - это должна быть Западная Двина. Как ни кричали старшие, ребячью лавину было не остановить. Лишь заметив блеск воды, чумазые, с растрескавшимися губами мальчишки и девчонки, в миг нарушив колонну, бросились к реке.
И случилось страшное. Три самолета со свастикой как будто ждали этого момента: они низко-низко пронеслись над берегом. Выйдя на второй круг, самолеты резко спикировали вниз. Послышался свист пуль. Но, наученные горьким опытом, ребятишки успели попрятаться. На третьем круге добычей для стервятников осталась одна телега с лошадью. Когда все стихло, в повозке нашли раненую девочку.
Торопецкий тракт
Только 29 июля ребячье соединение нагнали четыре грузовика с красноармейцами. Быстро пересадили на фронтовые полуторки двести наиболее ослабевших ребят, помахали на прощание: «До встречи в Торопце!»
А до встречи оставалось трое долгих суток. Теперь шли днем и ночью, не обращая внимания ни на грохот бомбежек, ни на частую стрельбу. Каждый десяток метров давался с большим трудом. Мотя сняла очки, отвернулась, вытирая слезы, успела подумать: «Все. Предел». Но тут же заставила себя повернуться к ребятам: «До станции осталось восемь километров. Надо продержаться!» Казалось, именно эти слова и были нужны. Колонна медленно, один за другим поднялась и двинулась вперед. Девочка небольшого росточка, подбадривая парнишку, сползавшего с обочины, сказала:
- Держись, казак, а то мамой станешь!
Шутка покатилась по колонне, и вот раздался взрыв ребячьего хохота, будто не было восьми дней изнуряющего похода. Теперь Мотя верила, что ее армия дойдет до Торопца. По разбитым улицам прифронтового городка прошли почти стройной колонной, но у станции сразу рухнули наземь, забыв даже о еде.
Надежды, что все опасности позади, не оправдались. Сразу же утром 2 августа начался налет. Ребята напряженно наблюдали, как наши «ястребки» разгоняли «хейнкелей». Матрёна отправилась на поиски начальника станции. Пожилой железнодорожник с воспаленными глазами, проверив ее документы, доложил, что состав запланирован в ночь с 5 на 6 августа. Выделено 60 вагонов-теплушек по 50-60 человек.
- Но мне нужно только около сорока вагонов, - возразила Мотя.
Начальник станции внимательно посмотрел на нее:
- А если бы к вам подошли беспризорные дети, скопившиеся на станции, что бы вы им ответили?
Только чуть-чуть разместились, как снова завыли сирены, загудели «юнкерсы», и так было во все дни до отправления. К Моте подходили все новые группки ребят, спасшиеся от фашистской живодерни, изможденные голодом, непомерной усталостью и болезнями - чьи-то Васи и Тани, Веры и Саши. Все они теперь становились Мотиными. В ночь на 5 августа у станции вдоль железнодорожного полотна растянулась огромная колонна - в списочном составе числилось 3240 детей. А в Мотином сердце разместилось более трех тысяч детских душ.
Эх, пошел пятьсот веселый
Паровоз пыхтел, вагоны-теплушки были распахнуты настежь. Пропустили девочек, помогли самым слабым. «Еле идут, - провожала Мотя взглядом каждого, наблюдая за посадкой. - Одежда разорвана. Грязные-то! Синяки, кровоподтеки. Довезу ли их?»
Легонько присвистнул гудок. Состав заскрежетал и стал набирать ход по Бологовско-Полоцкой дороге. «Эх, пошел пятьсот веселый!» - пронеслось по вагонам. А еще поезд… пел. Мотя даже не сразу это поняла - ее голодные, чуть живые дети под стук колес выводили песню.
Голоса замолкли, сморила дрема, когда паровоз резко затормозил. Впереди грохнули взрывы, сквозь клубы дыма прорвался огонь. Машинист по уговору об опасности дал три коротких гудка. Ребята кубарем выкатывались из вагонов и - благо лес был рядом - прятались в темноте.
В лучах восходящего солнца в небе снова замелькали силуэты самолетов. Снова шел воздушный бой: «ястребки» не подпускали тяжелые бомбардировщики к Мотиному эшелону, где на каждом вагоне сверху виднелись крупные буквы: ДЕТИ. Одни охотились за ними, другие - оберегали.
Это что за остановка?
Бологое тоже встретило их бомбежками. Эшелон, развернув у вокзала, загнали в тупик. Рядом, на сортировке, лязгая на стрелках, разворачивались составы: кто с фронта, кто на фронт. Мимо их теплушек пробежала маленькая девочка: «Кто старший? К начальнику станции!» По пути Мотя узнала у своей провожатой, что она выполняет поручение коменданта, который считает девочку приемной дочкой - у него погибла вся семья.
Начальник станции, совершенно седой и замотанный, сказал, что у него имеется в запасе для детей только хлеб - 500 килограммов, по 250 граммов на каждого.
- Но у нас их больше трех тысяч, - растерялась Мотя. - Здесь и по 150 граммов не получится.
- Как? - теперь опешил начальник станции. - В телеграмме указаны только две тысячи…
Весть о том, что будет хлеб, тут же облетела теплушки. Ребята покрепче вызвались идти на склад и как драгоценную ношу несли буханки обратно к вагонам. Незнамо откуда набежавшая туча обрушилась дождем. Буханки, замешанные на мякине и картошке со жмыхом, на глазах превращались в раскисшую массу. У Моти, Варвары и Кати вместе с дождем текли по щекам слезы. «Но хлеб все равно вкусный!» - успокаивали их ребятишки, собирая в рот разбухшие крошки.
Весь день простояли в тупике. К вечеру, перед отправлением, красноармейцы из соседнего эшелона принесли детям сухарей - целых 100 килограммов выдали! Господи, как радовались - почти по 30 граммов каждому…
«Дети имеют ужасный вид»
Мотин эшелон стучал колесами уже по Северной железной дороге. Стояли на запасных ветках, прятались от вражеских налетов, пели песни. В минуты затишья дети памятью возвращались к родному дому, к расстрелянным односельчанам, к своим сверстникам, замученным фашистскими иродами. А фельдшер Катя так и сновала от одной теплушки к другой - недуги один за другим подкашивали питомцев. Матрёна поняла, что до Урала, куда собирались вывезти детей, многие не дотянут, не доедут живыми. И стала со станций рассылать телеграммы в города по пути следования с просьбой принять ее армию. Согласием ответил Горький, куда поезд прибыл утром 14 августа. Его встречали представители городского руководства и врачи.
Кто-то из мальчишек и девчонок еще мог выбраться из вагона сам, кого-то выносили на носилках. Вскоре вся привокзальная площадь была заполнена прибывшими. «Дети имеют ужасный вид, совершенно не имеют одежды и обуви… Приняли от Вольской 3225 детей…» - значилось в акте приемки.
А сама Матрёна еле держалась на ногах. Не по списку - наяву ее глаза как из тумана выхватывали до боли родные ребячьи лица, которым собирала последние хлебные крошки и укрывала от бомбежек. «Увидимся ли еще когда-нибудь», - хотела она крикнуть, но спазмы сжали горло.
Памятник Матрёне Исаевне Вольской в Городце Нижегородской области. В Смольковской средней школе Городецкого района она работала учителем начальных классов.
Ни тогда, ни долгие десятилетия потом Матрёне Исаевне не приходило в голову думать о себе как о человеке, совершившем подвиг, хотя именно она возглавила и провела самую крупную операцию по спасению детей в военное лихолетье.
А тогда на горьковском вокзале врач склонился над Матрёной: «Вам необходимо в госпиталь». Но Мотя поднатужилась и побрела в облоно. Получила направление на учительство в Смольковскую школу. Здесь вскоре родится ее первый сын, сюда вернется с фронта муж, и будут в их семье подрастать четверо детей.
Будет учительствовать, только на родной Смоленщине, и Варя Полякова. И никому, как и Матрёна, не проронит ни словечка о тяготах легендарного перехода. Лишь однажды написанное ею письмо в Смольковскую школу даст толчок поиску детей Вольской.
Со своим ребячьим эшелоном Матрёна Исаевна встретится только тридцать лет спустя. Ее ставшие совсем взрослыми мальчишки и девчонки вместе с товарищами-партизанами станут хлопотать о присвоении Вольской звания Героя Советского Союза. Но придет оно к ней уже посмертно…
Допишем ли историю?
Прошло 80 лет со дней операции «Дети». Вряд ли мы сейчас найдем тех, кто ехал в Мотином эшелоне, кто берег для них в Бологое драгоценные буханки хлеба. Но можно ли установить, кто тогда был начальником станции Бологое или военным комендантом с его маленькой приемной дочкой? Какая паровозная бригада вела тот состав? Может, в домашних архивах сохранились какие-либо свидетельства той героической операции по спасению детей в июле-августе 1942 года? Верится, что вместе мы допишем эту непростую историю.
Публикацию подготовила Маргарита Сивакова
Другие новости по теме:
- - Путешествие на лодке по жизни Алексея Петровича Хвата
- - От Сталинграда до Вены
- - «Мы родом не из детства - из войны»
- - Несостоявшееся рукопожатие
- - Императорская ставка в селе Хотилово
Количество просмотров: 265
|
Информационно-аналитический еженедельник
г. Бологое, ул. Гагарина, д. 4
телефон: : 8 (48238) 2-30-14
mail: pvdbologoe@mail.ru
© 2013—2024. Разработано в Студии Интернет-проектов Konceptum.pro | Администрирование и поддержка сайта: Авдеев М.А.