На всю оставшуюся жизнь

Протяжные паровозные гудки. Так всегда, по традиции, железнодорожники прощались, провожали в последний путь своих товарищей. 15 марта над заснеженными бологовскими далями вновь прокатилась их тревожная перекличка.
Начался траурный митинг у могилы Героя Социалистического труда Ивана Васильевича Маньковского, возглавлявшего службу связи в грозные военные годы. Погиб он на трудовом посту от прямого попадания бомбы в штаб железнодорожников-связистов во время одного из налетов фашистской авиации.
Случилось это в ночь с 14 на 15 марта 1943 года, в те десять черных дней, которые стали для Бологовского и Медведевского железнодорожных узлов кромешным адом.



Этот перекресток пяти направлений с самого начала войны стал связующим звеном нескольких фронтов – Калининского, Северо-Западного, Волховского и Ленинградского. Через него на передовую шли воинские эшелоны с бойцами, техникой, боеприпасами, продовольствием, а со стороны фронта – составы с ранеными, эвакуированными и вывозимым в тыл промышленным оборудованием.
Фашистское командование прекрасно понимало, какое важное стратегическое значение имеет это пересечение. И на этих участках наносило наиболее жестокие удары. Особенно страшным был март 1943 года. Видя, что железнодорожный узел действует, из Франции была вызвана лучшая авиационная дивизия. Летчики получают приказ: «Уничтожить это проклятое Бологое». Слова «проклятое Бологое» не раз фигурировали в фашистских приказах.
С 13 по 23 марта враг обрушил на Бологовский узел всю силу металла и огня с воздуха: было сброшено 1811 бомб весом в тонну, не считая мелких осколочных, фугасных и зажигательных. По воспоминаниям современников, эти бомбы считали по свежим воронкам и невзорвавшимся снарядам. То, что упало в озеро и ушло в болото, подсчетам не поддавалось. Были разрушены подъездные пути, парки, депо, вокзалы. Пылали составы. Горели дома. Гибли люди.



Через два дня после страшных бомбежек, 25 марта близ Бологое была перехвачена шифровка «Берлин – Геринг», в которой докладывалось, что «…станций Бологое и Медведь не существует. Они стерты с лица земли».
Но так хотелось считать гитлеровцам. На самом деле город жил, железнодорожный узел работал. В течение двух-трех часов после бомбежек искореженное полотно восстанавливалось, прокладывали обходные пути, тянули провода связи. Составы продолжали движение. Не могли подняться только те, кого навсегда унес с собой тот грохочущий пылающий смерч.
Хоронили тогда и Ивана Васильевича Маньковского. Гроб поставили в уцелевшем вагоне, домов в округе не оставалось.
Об этом вспоминали собравшиеся на траурный митинг бологовские железнодорожники, чтя память павших и воздавая должное их самоотверженному труду в лихую годину. Венки, цветы и гирлянды легли к постаменту памятника. Их возложили представители всех служб узла, особенно много было связистов. Ветеранов окружали молодые люди – всех объединила в этот день торжественная траурная церемония.
Хочется верить, что придет время, когда железнодорожники смогут также собраться вместе и у мемориального комплекса своим героям в Бологое, где будет воздвигнут памятник в честь доблести и мужества тех, кто не щадил себя в ратном труде в военные годы.
Сейчас по инициативе благотворительного фонда бологовских железнодорожников «Эшелон» на Бологовском узле проходят различные мероприятия, подводятся итоги конкурса «Железнодорожная родословная». Правда о войне приходит из самых достоверных источников, чтобы помнить, как и что было, помянуть тех, кого рядом с нами нет, и передать эшелон памяти детям и внукам, следующим поколениям. На всю оставшуюся жизнь нам хватит подвига и славы.





* В ТОТ ДЕНЬ, после траурного митинга, собравшиеся побывали также на могиле Софьи Иосифовны Шваренко и возложили цветы. Женщина-легенда, олицетворявшая подвиг бологовских железнодорожников в годы войны, напомним, ушла из жизни 5 марта.